ШКЛОВ ГРАФА ЗОРИЧА. 

“Можно сказать, что две души имел: любил доброе, но делал худое, был храбр в деле с неприятелем, но лично трус”. – Именно так писала об этом человеке императрица Екатерина II, которая знала его далеко не понаслышке…

Семен Гаврилович Зорич был сыном Гавриила Неранжича и жены его Стефаниды, урожденной Зорич. Дяде Семена, Максим Федорович Зорич, усыновил своего племянника и предоставил ему свою фамилию. В службу он “вступил гусаром” в 1754 году; в 1757 году произведен в капралы и в квартермистры; 1 февраля 1758 года произведен в вахмистры. В 1760 году, будучи вахмистром, он участвовал в Прусской войне и 1 марта был взят пруссаками в плен, где находился около девяти месяцев и был отпущен “на пароль”. По возвращении из плена он был произведен 16 декабря того же года в корнеты и в тот же день в подпоручики – за неоднократно проявленную им смелость в бою. Попав снова в строй, он продолжал участвовать в Прусской войне до самого ее окончания уже офицером, имея от роду всего 16 лет. Высокого роста, красивый, смелый, решительный, он легко приобретал общую любовь и уважение; в одном из сражений он был ранен саблей. Целый ряд отличий характеризует его как блестящего офицера, и по окончании войны он был произведен в поручики.

Во время выборов в 1764 году короля Речи Посполитой – Станислава Августа Понятовского, Зорич состоял с отрядом в конвое русского посланника в Варшаве графа Кайзерлинга. Под командой князя Дашкова и графа Браницкого он принимал деятельное участие в усмирении Барских конфедератов и неоднократно за “отличности” в сражениях “рекомендован”. В 1765 году Зорич был командирован для преобразования слободских полков Харьковского, Сумского и Ахтырского – в регулярные гусарские и за успешно выполненное поручение был произведен 1 января 1767 года в ротмистры. В следующем году он был отправлен в Воронежскую губернию для усмирения несколько уже лет бунтовавших крестьян.

В первую Турецкую войну Зорич командовал значительными передовыми отрядами и за свою личную храбрость произведен в секунд-майоры. Состоя под командой генерал-поручика фон Штофельна, Зорич неоднократно получал приказания разведывать движение турок через реку Дунай. В декабре 1769 года Зорич отличился поражением татарских скопищ в Бессарабии и разорением их селений. Из реляции графа П. А. Румянцева-Задунайского от 23 апреля 1770 года видно, что секунд-майор Зорич, получив известие от царского форпоста о движении неприятельском в Чугуру, и о забрани в плен против Лючинского поста нескольких человек жителей со скотом, 12 апреля переправился на ту сторону реки Прут со своей командой, состоящей из 1509 человек с пятью орудиями, в намерении, привлекши на себя неприятеля, разбить его. Это поручение Зорич исполнил с блестящим успехом, как это видно из рапорта Штофельна, представленного государыне графом Румянцевым. 19 мая 1770 года Штофельн командировал Зорича, чтобы воспрепятствовать туркам переправиться через Прут. Когда Зорич прибыл, неприятель перешел уже Прут и даже два залива вброд и вплавь. У третьего, самого узкого залива стоял капитан Требухович Ахтырского полка с 300 человеками легких войск, 200 человеками Архангелогородского пехотного полка и двумя орудиями. “Невзирая на сильную пальбу по нему из пушек, неприятель с обыкновенным криком бросился в воду”. Зорич поспешил туда на помощь, приказал стрелять и метать гранаты по неприятелю и заставил его бежать, не смотря на то что турок было 12 тысяч.

27 мая того же года Зорич со своею командой сильным артиллерийским огнем не допустил неприятеля построить мост на реке Прут и принудил его отступить.

3 июля того же 1770 года Зорич, получив две раны копьем и одну саблей, был взят турками в плен. Очевидец Щегловский говорит: “ Храбрый майор Зорич был окружен турками, защищался мужественно и решился дорого продать свою жизнь. Многие пали от руки его; наконец, видя необходимость уступить и поднятые над собой сабли, он закричал, указывая на свою грудь: “ Я капитан-паша!” Это слово спасло ему жизнь. Капитан-паша у турок – полный генерал, почему и отвезли Зорича в Константинополь, где он был представлен султану как русский генерал. Его ум, важный вид, осанка, рассказы о его мужестве, все побуждало султана отличить его”. По словам Щегловского, султан просил Зорича перейти к нему на службу, но ни обещанные награды, ни угрозы не смутили его: он с негодованием отверг предложение султана и содержался в Константинополе до обмена пленными. Зорич был помещен с Семибашенный замок в предместье Константинополя, где пробыл 4 года и 3 месяца; потом переведен в сам Константинополь, где оставался еще 8 месяцев. Возвращение Зорича из плена относится к 1775 году, когда, по заключении Кучук-Кайнарджийского мира, произошел размен пленных. По возвращении Зорича в Россию, он тотчас же был отправлен с важными депешами в Стокгольм, и лишь вернувшись оттуда, получил орден Святого Георгия 4-й степени.

Зоричу тогда было 30 лет; по отзыву современников, он был красивый мужчина и храбрый офицер. Когда ему было уже около 50 лет, он производил впечатление “писанного красавца, ростом 5 футов 6 дюймов; глаза его до сих пор прекрасны, а манеры изящны. Генерал часто повторял, что прежде он был настоящим дикарем”. Потемкин оставил его при себе в звании адъютанта и 26 мая 1777 года представил императрице доклад о назначении Зорича командиром лейб-гусарского эскадрона и лейб-казачьих команд. Государыня исполнила желание Потемкина; 30 мая Зорич получил просимое Потемкиным назначение с производством в подполковники. Затем Зорич был представлен императрице и пожалован флигель-адьютантом с производством в полковники и назначением шефом лейб-гусарского эскадрона.

С этим высоким назначением Зорича поздравлял сам П. А. Румянцев. В день же коронации императрицы он “получил звезду и знаки ордена Меча, Белого Орла и Станислава, аксельбант, саблю, перо, кольцо, булавку и пряжки на башмаки – все из бриллиантов”. Таким образом, если ходячий анекдот о пожаловании Екатериной II одному из флигель-адъютантов бриллиантового аксельбанта верен и имеет за собою реальное основание, то эту награду можно приурочить к Зоричу.

Далее награды и назначения продолжают сыпаться на него. 22 сентября 1777 года он пожалован в корнеты Кавалергардского корпуса с производством в генерал-майоры, минуя бригадирский чин, а через два дня назначен шефом Ахтырского гусарского полка. Первоначально обильные чины и награды не испортили гусара. Вот что писали о нем в то время при дворе: – “Г.Зорич, – писал граф А. К. Разумовский своему отцу, – очень ласково со всеми обходится”. Граф Рибопьер писал о Зориче, что он “был писаный красавец, но весьма ограничен и без всякого воспитания. Впрочем, он был добрейшим из смертных”.

30 сентября, императрица жалует своему фавориту имения, проданные в казну наследниками графа Бутурлина, несколько позже – дом около Зимнего дворца. Наконец, 18 апреля 1778 года ему было пожаловано местечко Шклов, купленное у князя Чарторыйского. Вот здесь, самое время, немного оторваться от биографии этого человека и попытаться взглянуть, что из себя представляли Шклов и прилегающие к нему имения в ХVIII столетии…

 

Имения шкловские со второй четверти ХVIII века принадлежали князьям Чарторыйским. С 1731 года, согласно документам, ими владел Август Чарторыйский. Всего они насчитывали 39 комплектов усадебных имений, которые занимали около 1080 кв.км, из этого числа около 5-6% приходилось на “людное место” – Шклов. Холопы и мещане, населявшие эти земли, имели права на использование лесных ресурсов, то есть на сбор ягод, грибов, хвороста. Не будет лишним упомянуть, что низшие слои населения, такие как “холопы пригонные” (крепостные мужики), составляли в 1763 году около 94,5% населения, а в 1771 около 98%. Город Шклов (а он с 1762 года получил статус города), после пожара 1769 года уничтожившего около 290 домов, он был перенесен на север на 2,5 км. Большое значение для Шклова имела торговля, о чем говорят 120 каменных торговых мест, построенных в 1770-1772 годы, в центре этих торговых мест находилась городская ратуша. Торговая жизнь Шклова бурлила на 29 ярмарках, проходивших дважды в неделю. На них собирались торговцы из Лейпцига, Силезии, Франкфурта и Москвы. Вот такое доходное место и подарила императрица своему фавориту, а вместе с ним выкупила у Адама Чарторыйского 11.821душу крепостного населения, оставив последнему остатки его имений в виде староства.

Однако вернемся к Семену Гавриловичу… Его успехи при дворе, продолжались всего лишь одиннадцать месяцев, и его удаление состоялось в мае 1778 года. Императрица лично объявила Зоричу его отставку в самых мягких формах, прибавила ему пенсион, дала огромную сумму денег и еще 7.000 крестьян. Зорич покинул Петербург и отправился путешествовать за границу. В сентябре 1778 года он возвратился из-за границы в Шклов, где жил широким барином, славясь своим гостеприимством и удивляя всех своею роскошью. Зорич, однако, продолжал службу и фактически командовал лейб-гусарами и лейб-казаками и оставался корнетом Кавлергардского корпуса.

Хорошенько обосновавшись в Шклове, Зорич развернул там широкую общественную деятельность. В первую очередь основал там Шкловское благородное училище, из коего воспитанники выпускались офицерами в полевую армию. Помимо благодеяний, оказываемых Зоричем Шкловскому училищу, он жертвовал суммы на выкуп пленных и помогал освободившимся от плена; по всей вероятности, это особое его попечение об участи пленных объясняется его личным многолетним пребыванием в плену.

Но, все-таки, Семен Гаврилович больше прославился организацией различных забав и потех, в поисках которых он построил роскошный дворец, театр, громадную оранжерею для балов и маскарадов, сформировал свою театральную труппу. Театр, в котором играли крепостные крестьяне, мог быть поставлен в один ряд с таким театром того времени, как театр Н.П. Шереметева в Москве. Все певцы в театре были крепостными из Шклова и близлежащих деревень, равно как и драматические актеры. Однако была у этого театра и другая сторона – “теневая”. Согласно воспоминаниям мемуариста А. С. Пишчиевича, именно в шкловских театрах Зорича он обучился “вольному обхождению с дамами”

Однако в Шклове графа Зорича творились и другие, более опасные для государства дела. Об этом мы можем узнать благодаря другому мемуаристу времени екатерининского правления Л.Н. Энгельгардту… Под покровительством Зорича его родственники братья Зановичи наладили в имении подпольный выпуск фальшивых ассигнаций. Раскрыть аферу “посчастливилось” самому Г.А. Потемкину, потому что именно ему обманутые еврейские торговцы принесли жалобу. “Со времени случая Зорича, – рассказывал Энгельгардт, – они между собою были неприятели; хотя князь и не имел к Зоричу ненависти, но тот всегда думал, что тот к нему не благоволит; чтобы доказать противное, светлейший князь остается в Шклове на целый день. Один еврей просил дозволения переговорить с князем наедине…” Он показал Потемкину ассигнацию: “Видите ли, ваша светлость, что она фальшивая?”. Сначала князь ничего не заметил, “так она хорошо была подделана…и, казалось, не могла быть подвергнута ни малейшему сомнению”. Тогда еврей-проситель обратил внимание Потемкина, что вместо слова “ассигнация” написано “ассигиация”, и сообщил, что выпуском занимаются “камердинер графа Зановича и карлы Зоричевы”.

Потемкин дал еврею тысячу рублей, приказав, чтоб тот поменял их на фальшивые и привез ему в местечко Дубровку неподалеку от Шклова. Из Дубровки Потемкин послал за отцом Энгельгардта, местным губернатором. “Видишь, Николай Богданович, у тебя в губернии делают фальшивые ассигнации, а ты и не знаешь?” – сказал он. Следствие вскрыло причастность к афере Зановичей, родственников бывшего фаворита, которому они обещали помочь выпутаться из долгов. Сами хитрецы, как оказалось, давно находились в розыске в Венеции и Париже, поскольку, путешествуя по Европе, “везде находили простачков” и разными способами выманивали у них деньги. Зановичи были арестованы и препровождены в крепость Балтийский порт. Семену же Гавриловичу удалось оправдаться в личном разговоре с Екатериной. Скорее всего, императрица не поверила в его невиновность, но уголовное преследование прежнего любовника косвенным образом бросало на нее тень, поэтому дело в отношении самого Зорича предпочли замять.

В 1784 году Зорич был уволен с военной службы, на которой еще формально числился, за ним установили негласное наблюдение. После смерти Екатерины в 1796 году Павел I вновь вернул бывшего фаворита на службу, назначив его командиром Изюмского гусарского полка и произведя в генерал-лейтенанты. Но уже через год Семен Гаврилович растратил казенные деньги и был привлечен к суду. Последовавшее за этим увольнение было последним. Под конец жизни несчастья преследовали Зорича. В 1799 году сгорело здание созданного им кадетского училища. В том же году Зорич скончался в разоренном шкловском имении, окруженный нищей родней. Блестящий ХVIII век для Шклова закончился вместе с ним.

Тем не менее, имя Семена Гавриловича Зорича, навсегда осталось в памяти горожан. Материальным доказательством этого может служить памятник, воздвигнутый в Шклове в 2007 году.