Алексей Рощин, Москва.

Командир 5 ­го кирасирского полка Дорсенн.

Три встречи с императором.

− Я пришел в движение реконструкторов в1988 г. Тогда же  в Москве проходила военно-­историческая конференция, на которой я впервые встретился с Олегом Соколовым. Я раньше слышал про него и спрашивал: «Ну, он хоть похож на Наполеона?» А мне отвечали: «Похож! Только на молодого». Мне очень хотелось познакомиться с этим человеком. Ведь я был так увлечен наполеоникой, что еще в 15 лет сделал себе на руке татуировку в виде буквы N. Один из моих товарищей представил меня Соколову и показал мою татуировку: «Сир! Смотрите, Ваш!». На что Соколов улыбнулся: «Это похвально».

Вторая наша встреча произошла перед поездкой в Ватерлоо в1990 г. Поездка рушилась, почему-­то в ЦК ВЛКСМ нам запретили ехать. Мы что­-то праздновали в мундирах около памятника героям Плевны, и вдруг Соколов говорит, что надо идти в ЦК ВЛКСМ, чтобы добиться разрешения на поезд­ку. Он скомандовал: «Офицеры, за мной!», ─ и мы ворвались мимо охраны в кабинет первого секретаря ЦК ВЛКСМ. В этот момент шло совещание, вдруг врывается французский генерал с толпой офицеров и накидывается на первого секретаря: «Вы понимаете, что Вы делаете?! Россия выходит на международный уровень!..» И тут он двинул такую речь, что вопрос был решен в течение нескольких минут, нам тут же оформили документы и отправили нас как делегацию от СССР. Сейчас, когда уже половина головы седая, начинаешь понимать, что такое можно было сделать, только будучи молодыми и бесшабашными, это был очень смелый шаг. Тогда Соколов произвел на меня неизгладимое впечатление! Только он мог повести за собой людей на такой поступок и все-­таки добиться разрешения на поездку.

При нашей третьей встрече я сообщил Соколову, что заказал шить мундир французского гренадера старой императорской гвардии. Он стал убеждать меня, что быть гвардейцем ─ слишком большая ответственность, что я не потяну. Тогда я сказал: «Сир, я знаю, что такое честь солдата, и единственное мое желание ─ стоять возле Вашей палатки». «Будете стоять, ─ услышал я в ответ. ─ Нарекаю Вас Дорсенном». Немногие получили от него так называемые боевые имена, я один из тех, кто удостоился этой чести.

 

Сергей  Уланович, Москва.

Командир 1­го эскадрона Литовского уланского полка майор Уланович.

− Долгие годы у нас ушли на то, чтобы решить проблему с лошадьми. Теперь у полка есть своя конюшня, где мы в течение года занимаемся строевой подготовкой, совершенствуем свое мастерство конной езды, чтобы в бою выглядеть достойно. Ведь падение с лошади считается позором, упавший после сражения обязательно выставляет определенное количество вина друзьям, чтобы таким образом смыть с себя постыдное пятно. Только падение вместе с лошадью не считается позорным, потому что лошадь всегда может споткнуться, и всадник в такой ситуации ничего не может сделать.

На Бородино мы направляем свои усилия на обустройство аутентичного быта. Мы живем лагерем на поле не меньше недели, и за это время полностью погружаемся в быт и атмосферу той эпохи, стараясь даже в мелочах соблюдать историчность, боремся с проявлениями современных деталей быта типа чипсов и пластиковых бутылок. В лагере выставляются настоящие караулы, потому что мы несем материальную ответственность за лошадей. Быт улана, как и любого кавалериста, полностью завязан на лошадях. Ты можешь сам не поесть, но лошадь накормить нужно обязательно. Отсюда и дисциплина, и режим. В отличие от пехоты, которая может отдыхать после сражения, мы постоянно несем службу. Здесь воспитывается дух солдата и его характер.

 

Алексей Руденко, Киев.

Командир 2­го полка Легиона Вислы.

Командан Руденко.

− Я заболел эпохой Наполеона в возрасте 10─11 лет, когда прочитал книгу Тарле «Наполеон». Начал учить французский язык, чтобы читать произведения в оригинале. Когда я узнал, что существуют люди, которые надевают на себя мундиры и устраивают сражения, я отнесся к ним очень скептически, потому что никак не мог представить себя в такой роли. Я на тот момент уже отслужил в армии, отучился в художественном институте и был серьезным человеком, а тут детский сад какой­-то. Но случайно я познакомился с людьми, которые непосредственно занимались военно­-исторической реконструкцией. И вот тут мне «снесло башню» окончательно, потому что это оказался именно тот круг общения, который мне был нужен.

Впервые я надел мундир в1994 г. и прибыл на поле битвы при Бородино. Это было самое мокрое Бородино за всю историю военно-­историче­ского движения, мы спали в мокрых палатках, ходили по колено в грязи, и официальное сражение даже было отменено. Но от этого мероприятие оказалось не менее привлекательным, ведь это наглядно иллюстрировало то, что было прочитано в книгах, я получил возможность сам пережить все неудобства походной жизни. С тех пор я неизменный участник всех мероприятий, проводимых ассоциацией.

 

Андрей Лужбин, Санкт­-Петербург.

Капитан 9-го гусарского полка.

Антуан ­Фортюне де Брак.

− Изначально, придя в «движение» в1990 г., я увлекся эпохой царствования Николая II, и попал в ряды русской императорской армии. Мода на изучение истории Первой мировой войны в то время была во многом связана с ситуацией в постсоветской России. Обновленное общество нуждалось в свежих решениях, и мы, беря на себя обязанность по исполнению граждан­ского долга, хотели помочь окружающим вспомнить ге­роическое прошлое России и восстановить забытые страницы истории. Мы тогда даже участвовали в некоторых политических мероприятиях, хотя со временем убедились в том, что военно-­историческая рекон­струкция не должна быть связана с политикой.

В данный момент мы проповедуем идею популяризации европейской культуры. Без сомнения, изучение наполеоновской Франции позволит Европе найти выход из тупика, созданного растущей деградацией современного общества и, не совершая ошибок прошлого, устремиться к новым горизонтам.

 

Илья Ульянов, Москва.

Руководитель клуба «Московские гренадеры», командир 1-­го сводного гренадерского батальона.

− Наш полк придерживается идеи глубокой реконструкции, полного погружения в эпоху, не только внешнего, но и внутреннего соответствия образа. Если у тебя получается почувствовать себя действительно солдатом той эпохи, поймать ощущение принадлежности к истории, то это и есть тот самый важный момент в реконструкции, то, ради чего все, собственно, и устраивается.

 

Константин Ерунов, Санкт­-Петербург.

Командир 46­го линейного полка.

Капитан Удино.

− Первое серьезное мероприятие, в котором я принял участие, был летний поход1988 г. от Москвы до Березины. К этому походу все, как могли, подтянули внешний вид, до этого все были пестрые, одетые кто во что, а тут напряглись, сделали более или менее единую форму. В течение двух недель мы каждый день давали сражения, парады, маршировали. Получился грандиозный праздник.

 

Павел Суслов, Санкт­-Петербург.

Капитан императорской гвардии Домениль.

− В общество «Империя» меня официально приняли 25 мая1985 г. Мне было даровано боевое имя Пьер Домениль, которое я с тех пор с честью ношу и никакой другой формы, кроме французской, никогда не надевал, хотя с глубоким уважением отношусь к людям, которые занимаются русской и любой другой армией.

Очень часто можно услышать обвинения в адрес людей, занимающихся реконструкцией французской армии, в непатриотизме. Я считаю, что патриотизм – это в первую очередь боль за свое Отечество. А какой ты мундир в игре носишь, не важно. Изучая историю, ты в любом случае прикасаешься к наследию своей страны, по-другому быть не может. А занимаясь историей других стран, смотря на историю своей страны их глазами, видишь очень много того, повторения чего в истории своей страны ты бы не хотел.

 

Илья Кудряшов, Москва.

8-я линейная полубригада.

Лейтенант Леруа.

− Я закончил исторический факультет МГУ, где занимался темой французской революции. К счастью, история не стала моей работой, а постепенно перешла в разряд хобби. Это к лучшему, потому что от увлечения получаешь больше удовольствия, чем от работы. Но тема французской революции осталась мне близка, и этим был обусловлен мой выбор при создании полка.

На Бородино­-2002 состоялся первый выход клуба «Волонтеры Парижа». Была цель ─ сделать клуб на республику. К первому выходу мы серьезно готовились и смотрелись здорово. Мы устроили торжественный ужин с лягушачьими лапками и луковым супом, посадили в лагере дерево свободы, украшенное ленточками. Оно, правда, погибло через пару месяцев. У нас была специальная табличка, на которой мы ежедневно вывешивали республиканский календарь, где было указано, какой идет день Термидора 209 года Республики.

 

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12