Практически единогласно, меня, как основателя движения, избрали президентом объединения, которое стало называться Федерацией военно-исторических клубов Совет­ского Союза. Единственным конкурентом на пост руководителя федерации, был Александр Таланов, достойнейший человек по его вкладу в военно-историческую реконструкцию. Но в то время он только еще начинал заниматься реконструкцией и вполне естественно, что он получил меньшинство голосов. Другие кандидатуры просто не рассматривались.

После съезда все разъехались в радужных надеждах и повсюду закипела работа, потому что мы верили, что создаем более прекрасный, и более достойный мир. Именно тогда появились такие замечательные клубы, которые дожили до сегодняшнего времени: Литовский уланский полк, Московский драгунский полк, русская артиллерия в Сосновом Бору и т.д.

Что же касается французской армии, то согласно моему принципу, я считал, что, учитывая наше небольшое количество, мы должны создавать один-единственный полк на всю территорию Советского Союза. Таким полком стал, как уже говорилось, 32-й линейный. А поездка на двухсотлетие стала некоторой брендовой идеей, которой было придано символическое значение. Она должна была стать первым серьезным международным мероприятием, в котором должны были принять участие клубы из Советского Союза.

О том отношении, которое тогда к нам проявили власти, теперь можно только мечтать. Для начала, они никак не вмешивались ни в какие «сценарные» вопросы. Как, где, кого мы будем представлять, в каком порядке маршировать, кому будем возлагать цветы, кому не будем ─ ничего этого ЦК ВЛКСМ нам не предписывал и не указывал. С нами послали на мероприятие только одного инструктора ЦК, добродушного полного дяденьку в очках, который ни разу нигде ничему не помешал и просто пользовался возможностью прогуляться во Францию, не более того.

Зато в обмен на такой символический контроль нам выделили деньги на пошив мундиров (это было сделано заблаговременно, задолго до мероприятия) нам оплатили не только билет на самолет, но и билеты на поезд для тех, кому нужно было добираться до Москвы. Интересно также, что желая, чтобы «советская делегация» достойно выглядела за границей, нам предоставили возможность приобретения выходной формы советских олимпийцев ─ одинаковые красивые светлые брюки, пиджаки в клеточку и даже белые олимпийские шляпы. Поэтому, когда 9 июля 1989 года 35 «олимпийцев» сошли на французскую землю в аэропорту Шарль де Голль, ─ это смотрелось солидно.

Для всех без исключения солдат и офицеров 32-й линейной полубригады это был их первый вояж во Францию и почти для всех ─ в «капстрану». Для меня это был самый лучший подарок на день рождения: подарить тем людям, которых я искренне любил, эту возможность ─ открыть для себя другой мир и заодно узнать, что представляет собой военно-историческая реконструкция в Европе.

Она, кстати, там тоже только еще начиналась. Во Франции была фактически одна группа, 18-й линейный полк, которая и встречала «советских олимпийцев» в аэропорту. С моим приятелем Жоржем Дельпортом мы добились разрешения, что 18-й линейный с оружием войдет в здание аэропорта и в специально отведенном зале встретит своих товарищей из далекой России, для чего руководство аэропорта выделило специальное помещение. Ну, а уж вино и закуску мы привезли с Жоржем сами.

Я никогда еще, наверное, не видел таких радостных лиц, как те, которые были у наших ребят* тогда в аэропорту… От местных организаторов я добился того, что всех наших провезли по Парижу, а вечером мы закатили банкет в небольшом ресторанчике.

Так начинался наш первый поход во Францию. Здесь же мы познакомились и с другими реконструкторами, не только с 18-м линейным. В частности, это была группа 9-я легкая полубригада, которая прибыла на двухсотлетие революции из Англии.

Мундиры 9-й легкой были получше, чем у нас, хотя и не отличались принципиально. А вот оружие ─ нечего и сравнивать. У нас всего лишь муляжи ружей, а у них настоящие кремневые ружья образца 1777 года! Как известно, до сих пор проблема вооружения российской военно-исторической реконструкции не решена полностью, что происходит не только от бедности среднего российского реконструктора, но и от несовершенства нашего законодательства, которое до сих пор, несмотря на все поправки, осталось таковым, что вас «загребут» при желании за ношение подобного «мушкета». Хотя еще никто никогда за последние сто лет не совершал уголовные преступления с длинноствольным кремневым ружьем.

Кроме 9-го легкого с нами были еще  и немцы ─ «волонтеры» то ли Нижнего, то ли Верхнего Рейна, уже не помню. Но в любом случае солдаты, обмундированные очень неплохо для волонтеров эпохи Великой Французской революции.

32-я линейная полубригада, 9-я легкая полубригада и 18-я линейная полубригада и «волонтеры» составляли вместе около восьмидесяти человек. Мне выпала честь командовать этим сводным отрядом французской революционной армии. Наши маленькие парады прошли, в основном, за пределами Парижа.

Но самым значительным, пожалуй, было то, что мы сделали под куполом собора Инвалидов. До 1989 года первые зачатки групп военно-исторической реконструкции не пускали в этот храм, связанный со славой французского оружия. Бельгийские опереточные отряды были известны с самой дурной стороны во Франции. А всех тех, кто только еще начинал заниматься реконструкцией, ассоциировали с этими забавными бельгийскими «маршёрами».

Поэтому, когда за несколько дней до приезда наших ребят во Францию, я обратился с просьбой к военному командованию Инвалидов (как известно, комплекс, который называется во Франции в разговорном языке «Les Invalides» объединяет в себе огромный собор, где похоронен император Наполеон, Музей Армии, командование Парижским военным гарнизоном, военно-научный центр и госпиталь, который является продолжением Дома Инвалидов, основанного Людовиком XIV), то ответ на запрос был отрицательным. Тогда я добился приема у главнокомандующего всем этим комплексом. Когда я шел к нему на прием, я заметил в парадном зале накрытые для какого-то торжества столы. Я поинтересовался у офицера, который меня сопровождал, зачем эти приготовления. Он ответил мне, что через три часа сюда приедет президент Горбачев с официальным визитом и его должен встречать тот же генерал, который ждал меня.

Тогда, набравшись наглости, я решил слегка блефануть. И при встрече с командующим я первым делом заявил ему, что нахожусь во Франции в рамках официального визита президента Советского Союза Михаила Сергеевича Горбачева. Проверять мои слова было уже некогда, а портить отношения с президентом генералу армии  явно не хотелось  Ему осталось только встать по стойке смирно, взять под козырек и принять к исполнению те указания, которые я ему дал.

Не знаю, спрашивал ли он у Горбачева насчет его хорошего друга Олега Соколова, который задумал провести церемонию в Соборе Инвалидов. Но, скорее всего, не спрашивал, а только ждал, наверное, когда  президент французский или советский задаст ему вопрос: «Ну что, дружище генерал, не обидел нашего друга?» Ясно, что такого вопроса не последовало…

В общем, все было прекрасно, и 12 июля 1989 года в 10.00 утра Собор Инвалидов был освобожден от посетителей, так же как и пространство у входа в него. Под грохот барабанов наши войска вступили под своды этого величественного здания, которое в первый раз спустя многие годы снова увидело подобные мундиры. Русские, англичане и немцы во французских мундирах построились вокруг огромной ниши, где покоится прах императора, и под треск барабанов преклонили знамена.

Наступила тишина, а потом своды сотряслись от громового крика: «Vive l’Empereur!!»

Поездка во Францию в июле 1989 года сыграла большую роль, так как стала нашим первым контактом с военно-исторической реконструкцией, поставленной на высокий уровень. Еще раз подчеркну, что никоим образом не испытываю преклонения перед европейской военно-исторической реконструкцией. В Европе, как и у нас, есть и хорошие, и плохие клубы. А есть и совсем никудышные. Поэтому ориентироваться на них нет необходимости. Но тогда, в 1989 году, мы встретили вполне приличные клубы с точки зрения их общего погружения в историю, а с точки зрения их униформы ─ отличные. Тогда я подружился с Мартином Ланкастером, впоследствии командиром 9-й легкой бригады. Английские унтер-офицеры командовали по-французски с забавным английским акцентом, однако, строевую науку знали на «5» баллов. И конечно, контакт с ними нам очень помог.

В 1989 году  мы провели также первую реконструкцию Бородинского сражения силами военно-исторических клубов. До этого, как известно, Бородинская годовщина, которая всегда отмечалась в первое воскресенье сентября, представляла собой военно-исторический праздник, который проводился с помощью переодетых в киношные костюмы военнослужащих Московского военного округа. Режиссерами этого довольно-таки страшненького шоу были люди абсолютно далекие от истории, специальностью которых, очевидно, было проведение массовых народных гуляний.  В середине 80-х я видел два таких мероприятия, и впечатления остались самые тяжкие. Нечего и говорить о том, что на солдатиков срочной службы напяливали худшие шмотки Мосфильма, а служивые и понятия не имели о том, как их надо носить. Можно догадаться, что «вооружение» этих клоунских войск было под стать «униформе».

И вот, в 1989 году, впервые мы договорились с Бородинским музеем о том, что празднование очередного «Дня Бородина» возьмут на себя военно-исторические клубы. Нас было человек 200─250. Конечно, все в пешем строю, конечно, пушки наши были мосфильмовской бутафорией. Что касается конницы, то ее выставлял для нас Алабинский кавалерийский полк. Это были опять-таки солдатики в мосфильмовской мундирах, но они умели скакать на коне, а мы пока нет.

Впрочем, уже появилось небольшое исключение. Сергей Уланович, создатель клуба Литовский уланский полк, договорился о том, что он и несколько его улан сели на лошадей вместе с алабинцами. Так впервые в конном строю оказалось несколько человек, занимающихся реконструкцией. Эти несколько улан стали тем началом, в результате которого сейчас на конях сидят сотни людей, занимающихся реконструкцией наполеоновской эпохи и не только.

Что касается оружия, опять-таки Мосфильм снабдили нас трехлинейными винтовками, из которых можно было стрелять холостыми патронами. Конечно, это все очень далеко от реконструкции кремневых ружей, но все-таки было лучше, чем наши палки, с привязанными к ним трубам и

______________________________________________________________ * «Ребята» были следующие:, Массена (Приходько), Даву (А. Васильев), Феш, Домениль (Суслов), Валькович, Космолинский, Бессьер (Ерёменко), Ланн (Соколов Илья), Удино (Ерунов), Гюден, Брюйер, Мортье (Горунов), Друо (Сомов), Шасслу (Кудашкин)… .

Pages: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12